Последствия эпидемии чумы в Москве (1654–1655)

Опасаясь недовольства и бунта народа против церковных реформ Патриарха Никона, и в надежде на чудотворную помощь, Алексей Михайлович приказал доставить в Москву из Троице-Сергиевой Лавры Иконы Казанской Божией Матери и преподобного Сергея Радонежского.

Несмотря на принятые меры, чума в Москве продолжала буйствовать всё лето: из 6-ти стрелецких приказов не осталось людей и на один полк, массово заражались и умирали священники после отпевания чумных покойников: «церкви остались без пения, монастыри без монахов». На улицах Москвы царили антисанитария и разруха.

С наступлением осенних холодов эпидемия чумы постепенно пошла на спад, о чём свидетельствует донесение боярина И.А. Хилкова и думного дьяка Алмаза Иванова: «А моровое поветрие на Москве октября 10, милостью Божию, учало тощеть и больные люди от язв учали обмогаться». В декабре в Москве уже были открыты торговые ряды.

10 февраля 1655 года Алексей Михайлович с семьей вслед за Патриархом Никоном приезжают в Москву. Город практически вымер, царь увидел занесённые снегом дороги, обезлюдевшие некогда оживлённые и шумные дворы и улицы.

Общего учёта умерших в городе в период этой страшной эпидемии, конечно, вести было некому, хотя понятно, что человеческие потери были огромными. В это можно поверить, исходя из сохранившихся записей некоторых монастырей и боярских хозяйств: в Чудовом монастыре в живых осталось только 26 старцев, умерли 182; в женском Вознесенском монастыре – выжили 30 монахинь, умерли 98. Ещё более пугающие цифры о последствиях эпидемии в боярских усадьбах: у боярина Б.И. Морозова осталось 19 человек живых, а число умерших составило 343. У князя Трубецкого всего 8 человек выжили при 270 умерших. «Повезло» князю Я.Н. Черкасскому, у которого в живых осталось 110 душ, хотя число умерших в его хозяйстве почти в четыре раза больше – 423 человека!

В середине XVII века Москва считалась одним из крупнейших городов Европы с численностью населения до эпидемии около 300 тысяч человек. По примерным подсчётам за 5 месяцев эпидемии более половины населения столицы – 150 тысяч человек – стали жертвами «моровой язвы».