Здравствуйте. В эфире передача «Технологии здоровья», и у меня в гостях Филипп Юрьевич Копылов – директор Института клинической медицины им. Н.В. Склифосовского  Сеченовского Университета. Сегодня мы поговорим о здоровье сердца, все говорят о коронавирусе, а мы сегодня поговорим о самом главном. Расскажите, какая сейчас статистика по заболеваниям сердца в России.

Филипп Копылов:

Слава Богу, что мы можем поговорить не только о коронавирусе, но и о других проблемах, которые волнуют и врачей, и пациентов. Об этом уже много говорят на уровне министра здравоохранения и на уровне главных специалистов, можно посмотреть эти цифры. Проблема заключается в том, что несмотря даже на то, что у нас ситуация улучшается с сердечно-сосудистыми заболеваниями, остается одной из самых высоких в мире. Это проблема нашей страны, находятся подходы к тому, чтобы выявлять сердечно-сосудистые заболевания, чтобы влиять на сердечно-сосудистую смертность, но ситуация такова, что мы все равно одни из лидеров в мире по заболеваемости и смертности. Поэтому неспроста в тех пресловутых национальных проектах, которые возникли в нашей стране и которые реализуются всем медицинским сообществом, особо выделили два направления: сердечно-сосудистые заболевания и онкология, потому что это те проблемы, которые серьезно влияют на смертность в нашей стране.

Самое главное, что есть схожесть этих двух проектов, что при раннем выявлении можно существенно повлиять на судьбу человека, на прогноз. Это то, о чем нужно говорить, потому что это связано и с самой медициной, то есть с качеством оказания медицинской помощи, с тем какая она должна быть, и с медицинским просвещением, то, чем мы сегодня здесь и занимаемся. Потому что если человек не знает о том, что у него высокий сердечно-сосудистый риск, не знает, что у него есть какое-либо сердечно-сосудистое заболевание: повышенное давление, ишемическая болезнь сердца, человек не обращается к врачу, просто у нас очень много людей в стране, которые ладно если бы не знали, есть, которые знают и не обращаются к врачу, не следят за своим здоровьем. Это все в итоге выливается в то, что когда уже обращаются к врачу, бывает зачастую очень сложно что-либо сделать.

В качестве примера можно привести ту же самую гипертензию. Ну что такое, ну повышенное у меня давление, 150 на 100, что в этом такого, у соседа вроде как тоже такое же давление, у коллеги по работе тоже повышенное давление. Вроде как есть люди в окружении, которые живут с этим. Человек дальше живет, и в итоге это заканчивается инсультом. Надо понимать, что если у человека случается инсульт, то, во-первых, это может закончиться летальным исходом, во-вторых, это может закончиться инвалидностью, то есть человек дальше становится неработоспособен, он не может помогать своей семье, вся семья дальше будет уже ухаживать и работать на него.

У очень у многих людей нет этой связи, то есть медицинские работники, врачи понимают эту связь, а люди просто не всегда знают, что за повышенными цифрами давления могут скрываться очень серьезные сердечно-сосудистые катастрофы. Это главная проблема, потому что мы пытаемся думать, что все знают и все понимают, а на самом деле получается так, что врачи знают и понимают, а в массе этой связи нет. Лечим мы не цифры давления, не то, что показывается на тонометре, это просто показатель того, какой риск будет, то есть риск высокий или риск низкий. Лекарствами мы добиваемся того, что снижаем артериальное давление и за счет этого получается так, что мы влияем на прогноз, то есть вся битва с сердечно-сосудистыми заболеваниями за прогноз, за продолжительность жизни и за продолжительность активной жизни – вот главная идея.

Ксения Ульянова:

Как понять, что что-то пошло не так? Какая самая частая причина сердечно-сосудистых заболеваний?

Филипп Копылов:

Это образ жизни, есть меры профилактики, правда, сейчас есть разные исследования, которые переосмысливают роль наследственности, потому что мы привыкли считать, что наследственность влияет от 10 до 30% на прогноз, а остальное – это образ жизни, то есть сахарный диабет, артериальная гипертензия, переедание, малоподвижный образ жизни, курение – вот это все влияет на ишемическую болезнь сердца, то есть то, что заканчивается инфарктом. Но есть исследования, которые показывают, что все-таки наследственность может оказывать большее влияние, чем эти пресловутые 10 или 30%, но от этого легче не становится, потому что на наследственность мы повлиять можем в меньшей степени, это влияет только на агрессивность профилактики, то есть насколько мы активно вмешиваемся у каждого конкретного человека для того, чтобы улучшить прогноз – вот это главная идея профилактической медицины.

Мы уже вошли в век превентивной медицины, то есть концепция медицины меняется, мы понимаем, что все чаще и чаще мы живем в парадигме не реактивной медицины, когда человек пришел с болезнью, врач ее вылечил, пот со лба утер и успокоился, все хорошо, а наоборот, это все смещается в сторону парадигмы, что мы стараемся на ранних этапах, а лучше, даже когда вообще нет никаких заболеваний, изменить образ жизни, принимать доказанные профилактические мероприятия, я на этом акцентирую, что они должны быть доказанные, потому что зачастую у нас бытуют совершенно космические мифы о том, что может повлиять на исход, но должно быть подтверждение этому. Когда мы стараемся продлить активную жизнь человека, это является краеугольным камнем, ядром сегодняшней медицины.

Ксения Ульянова:

Если у моих родителей были сердечно-сосудистые заболевания, когда мне лучше начинать профилактические меры?

Филипп Копылов:

Если у родителей они были в сравнительно раннем возрасте, допустим, до 50 лет или до 45, то нужно обратиться к врачу, чтобы оценить есть ли существенное влияние наследственности. В первую очередь, наследственная гиперхолестеринемия, то есть повышение уровня холестерина, это может очень существенно повлиять на судьбу, потому что если уровень холестерина очень высокий, то при нем атеросклероз, бляшки в сосудах растут, которые в конечном итоге перекрывают ток в каком-либо из сосудов, и все, что ниже по течению, что дальше по течению, сначала страдает от нехватки крови, а потом дальше просто умирает. Так и случается инфаркт миокарда. Это нужно стараться как можно раньше выявить и влиять на обмен холестерина в организме с помощью лекарств, чтобы предотвратить развитие таких сердечно-сосудистых катастроф и продлить свою активную жизнь.

Ксения Ульянова:

У нас передача про технологии. Давайте поговорим, что интересного, какие профилактические меры сейчас существуют в рамках ОМС, что я могу получить в государственной клинике. Носимые устройства, я слышала про удаленный мониторинг.

Филипп Копылов:

Нужно понимать, что любой браслет, который вы в любом магазине купили, подключили его к телефону, в подавляющем большинстве случаев не будет являться медицинским устройством, и данные с него не будут восприниматься как медицинская информация, соответственно, по ней заключение давать будет врачу нельзя и принимать решение нельзя. На рынке на сегодняшний день существует очень мало носимых устройств, у которых есть регистрационное удостоверение. Это регистрационное удостоверение выдается Росздравнадзором, и те устройства, которые это удостоверение получают, получают подтверждение, что информация с этого устройства может использоваться как медицинская информация, то есть по ней можно ставить диагноз, по ней можно принимать врачебные решения.

Врачебные решения у нас обычно просты – либо мы назначаем лекарства, либо обсуждаем оперативное лечение, либо принимаем профилактические меры, то есть по этим данным можно принимать какие-то решения, которые могут быть судьбоносными для человека, поэтому количество этих устройств очень ограничено на сегодняшний день. Но еще хуже то, что на сегодняшний день очень усложнена интеграция с медицинскими информационными системами, особенно государственными. То есть она в принципе существует, но сервисов, которые могли бы это предложить, очень ограниченно, потому что даже при наличии определенной законодательной базы интегрировать те системы, которые на сегодняшний день существуют, с государственными информационными системами пока практически не удается, то есть это параллельно существует. Будем надеяться, что в скором времени это получится сделать, я имею в виду сейчас современные системы, которые существуют как минимум 2-3-4-5 лет, которые уже могут передавать очень значимую информацию.

Если же мы вернемся обратно к тем устройствам, которые не имеют разрешения, которые для самоконтроля могут использоваться, то они тоже могут давать информацию, которая может насторожить самого пользователя этих устройств, и помочь ему принять решение, чтобы пойти к врачу. Могу рассказать пример одного очень известного профессора, который таким образом сам у себя выявил нарушения сердечного ритма, фибрилляцию предсердия. Во время пробежки по улице, он очень активно использует различные устройства, выявил у себя изменение сердечного ритма, обратился к врачу, и у него зафиксировали нарушение ритма, которое повлекло за собой назначение дополнительных лекарств в качестве профилактики, в первую очередь профилактики инсульта. Казалось бы, где здесь место всем этим устройствам, потому что это личный прибор, не имеющий регистрационного удостоверения, но по изменению частоты сердечных сокращений была заподозрена такая ситуация, и потом уже в дальнейшем обследовании она имела подтверждение.

Так что многогранность этой проблемы чуть шире, чем в чистом виде медицинская помощь, потому что медицина вышла за рамки поликлиники, больницы, госпиталя уже гораздо дальше, чем мы можем себе представить, поэтому она стала гораздо ближе к человеку, поэтому уже те возможности, которые на сегодняшний день предлагают технологии, то есть цифровые технологии, технологии удаленной диагностики, удаленного скрининга, удаленного мониторинга, позволяют уже получать информацию без похода к врачу. Нам кажется, что это уже космос, на самом деле такие технологии уже существуют, и часть из них используется как медицинские, то есть они дают информацию, по которой можно принимать медицинские решения и врачебные решения.

Ксения Ульянова:

Не об Apple Watch Вы говорили как носимое устройство?

Филипп Копылов:

Для Соединенных Штатов да, то есть для этого устройства есть разрешение FDA, это аналог нашего Росздравнадзора, проведено очень крупное исследование. У этого исследования очень много подводных камней, потому что сама по себе идея очень красивая, она поражает воображение, потому что это первое крупное исследование, которое было с этим устройством проведено, которое подразумевало отсутствие контакта врача и пациента, то есть все дистанционно. Приходит вам сообщение в телефон: «Хотите поучаствовать?» Вы говорите: «Да, хочу». Соглашение подписываю, информированное согласие подписываю. Дальше часы мониторят сердечный ритм, если они говорят вам: «Снимите кардиограмму», – вы поддставляете палец, снимаете кардиограмму, кардиограмма анализируется.

Если подозрения возникали, вам по почте присылали специальный семидневный монитор, вы его на грудь приклеивали, 7 дней с ним ходили, отсылали по почте обратно, вам приходило заключение, что подозрение подтвердилось, вам придется обратиться к врачу, или не подтвердились, живите спокойно. Казалось бы, прекраснейшая схема, которая избавит всех от хождения к врачу хотя бы по этой проблеме, то есть уже совсем было бы красиво. Но когда посчитали всю статистику исследования, потому что в исследовании участвовало 420000 человек, то есть почти полмиллиона человек, очень масштабное исследование, оказалось, что в конечном итоге до врача реально ногами дошли 789 человек, то есть это две сотых процента. И получалось так, что распространенность в среднем фибрилляции предсердий в популяции колеблется от 2,5 до 3,5%, то есть понятно, что пациентов должно быть больше. И один из выводов, который можно сделать из исследования, что полноценная удаленность или отсутствие контакта между пациентом и медицинским сотрудником отражается на частоте обращений к врачу в итоге, то есть на превращении первичного выявления и дальнейшей конвертации этого во врачебные визиты, то есть достаточно серьезно страдает вот эта часть.

Ксения Ульянова:

То есть обязательно надо к врачу, человеческий фактор.

Филипп Копылов:

Человеческий фактор для нас играет роль, и как бы мы от этого не отнекивались и надеялись на то, что наконец-то мы все переведем в онлайн, и все это будет происходить автоматически, то когда уже нужно принимать какие-то медицинские решения, когда уже нужна дополнительная диагностика, назначение лекарств, когда уже нужно включение врача, вот тут как раз получается, что на эту конвертацию в реальную медицинскую помощь очень серьезно на первых этапах отсутствие влияет. Это просто в пику другим исследованиям, которые использовали такой же подход. То есть подходов помимо Apple Watch достаточно много, с помощью телефона, который передает кардиограмму, несколько вариаций существует, это с одной из моделей в Соединенных Штатах все и началось, когда с помощью специальной пластины, прикрепляемой к телефону, можно было передать кардиограмму удаленно, расшифровать ее, вернуть и принять какое-то решение.

С помощью этого устройства было проведено много исследований в разных странах, где-то волонтеры ходили по городу с телефоном, где-то в медицинских центрах все заходящие снимали кардиограмму. В этих ситуациях получалось так, что вновь выявленных, которые ничего не знали о том, что у них нарушение ритма, которое приводит к увеличению риска инсульта в 6 раз, фибрилляции предсердий, то есть это неравномерный ритм сердца, когда сердце неровно бьется, порядка 1%, грубо говоря, из 100 человек 1 выявлялся. Их почти всех удавалось сразу же маршрутизировать на дополнительное медицинское обследование и дальше на назначение. То есть медицинский контакт или квазимедицинский контакт с человеком, медсестрой, фельдшером, волонтером, но с медицинской подоплекой, должен быть, чтобы можно было человека дальше направить по правильному пути.

Ксения Ульянова:

Скорее, врач превращался в мотиватора следить за своим здоровьем.

Филипп Копылов:

Тут даже необязательно врач. Были дополнительные исследования сделаны, получалось так, что врачи не очень поддерживали эту ситуацию, потому что для них это дополнительная нагрузка. То есть среднее медицинское звено наиболее эффективно оказывалось в этой ситуации, фельдшер, как ни странно, будет гораздо эффективнее в этой конструкции, нежели врач, который и так загружен, на которого просто дополнительная нагрузка ложится. А тут получается дополнительная функция, наоборот, облегчает или прибавляет больше интереса к выполнению своих обязанностей, и это работало в нескольких исследованиях лучше, чем когда на врача это все навешивали.

Ксения Ульянова:

Давайте теперь поговорим о наших отечественных разработках, что интересного есть у нас для мониторинга? Какие тренды Вы видите?

Филипп Копылов:

Главный тренд в кардиологии, в сердечно-сосудистых заболеваниях – это удаленный скрининг и удаленный мониторинг, потому что в отличие от многих других заболеваний, многие сердечно-сосудистые параметры можно снимать удаленно и присылать врачу, и принимать какие-то решения. Я могу сказать, что эту тенденцию можно легко проследить, если вы посмотрите сколько разных конгрессов, саммитов в области кардиологии посвящено в последнее время разным электронным решениям, по сути дела, цифровой кардиологии, это очень мощный тренд, вплоть до того, что Европейское общество кардиологов, самая большая медицинская организация в мире, выделило цифровой саммит в отдельное мероприятие. На самом большом конгрессе Европейского общества кардиологов, которое является мировым, вот эта линейка и цифровое направление, просто без перерыва докладывали, что в мире происходит.

С этим парралельно выделяется отдельное мероприятие только для цифровых решений, потому что их огромное количество, разные мониторинги разных параметров, в первую очередь артериального давления и электрокардиограммы, пульс туда же, потому что, как оказалось, в области кардиологи это наиболее простое, с одной стороны, решение, но с другой стороны, которое позволяет дать очень много информации.

Следующий тренд – это переосмысление тех параметров, которые мы и так можем получать. То есть пульсовая волна, казалось бы, мы кроме пульса из нее раньше ничего не могли вытащить, еще можно было сатурацию кислородом из него посчитать, сейчас же идет очень большое количество работ из разных уголков мира по расчету артериального давления из пульсовой волны. Казалось бы, сложные слова я говорю, а заканчивается все тем, что вы приставляете палец к камере своего телефона, а телефон вам рассчитывает ваше артериальное давление.

У этого есть подводный камень, потому что этот подход несколько лет назад был в Соединенных Штатах, одно из первых приложений, которое предложило считать артериальное давление. Это было приложение Mhealth, был грандиознейший скандал, они неправильно все считали, но уже очень много времени прошло, ошибки исправили, алгоритм поменяли, потому что с каждым годом появляются новые возможности. Телефон все время с нами, и все мы еще думаем, что это все-таки в первую очередь для того, чтобы звонить. Оказывается, что уже давным-давно совершенно не для того, чтобы звонить, и даже не для того, чтобы писать сообщения. Сегодняшний телефон – это компьютер, сопоставимый по мощности с трехлетней давности ноутбуком. Современные телефоны в состоянии посчитать сами, их мощности хватает для достаточно сложных вычислений, поэтому дальше будет все развиваться в эту сторону, то есть все больше и больше приложений будет создаваться для телефонов, которые будут использовать мощность самого телефона, и даже не нужно будет куда-то передавать данные, чтобы какие-то расчеты произвести.

С другой стороны, мы понимаем, что мы вступаем в век больших данных, потому что человек – источник огромного количества данных, которые он может передавать, может сам про себя заносить куда-то. Мы уже видим, что идет трансформация медицинской карты человека. Мы привыкли, что медицинская карта – это кардиограмма, ваши анализы, то, чем вы болели, какую операцию перенесли, вам все это занесли, и это будет ваша медицинская карта, то есть в чистом виде медицинская информация. Но значение для принятия решений все больше и больше будут дальше иметь другие данные, тот же самый удаленный мониторинг. Как это сегодня происходит? Я начал с артериальной гипертензии. Пациент пришел на прием, у него выявили артериальную гипертензию, назначили лекарство, что дальше происходит?

Ксения Ульянова:

Дальше он начинает его принимать, если умный.

Филипп Копылов:

Что дальше получается? Врач-то ничего не знает. Если у нас есть возможность удаленного мониторинга артериального давления, врач видит при необходимости постоянно, он может когда нужно подключиться, посмотреть, как принимается лекарство или как помогает это лекарство, или даже это в полуавтоматическом режиме. Допустим, врач назначил человеку принимать подобное лекарство, и дальше наблюдает как изменяется ситуация – снизилось давление, не снизилось давление, или человек попринимал лекарства, у него давление снизилось, он подумал, что все хорошо, наконец-то я вылечился, отменяет лекарства, давление обратно повышается. Как узнает врач? В обычной ситуации никак не узнаете, в обратной ситуации вам приходит информация в ваш личный кабинет об этом пациенте, что у него обратно все вернулось. Вы можете таким образом повлиять, пригласить пациента, напомнить ему о том, что лекарства пора принимать, обратно вернуться. То есть возможности цифровой кардиологии на сегодняшний день уже таковы, что мы можем предложить некую поликлинику на дому, можно наблюдать за пациентом, не выходя из своего медицинского кабинета – это очень серьезно расширяет возможности.

Очень много сейчас идет споров о том, будет ли это иметь экономический эффект, потому что было достаточное количество исследований по разным направлениям, даже внутри кардиологии, когда заканчивались исследования следующим: небольшой эффект от внедрения таких технологий в плане того, что мы мониторим пациента и улучшаются исходы, но это стоит так дорого, что лучше и не внедрять, то есть экономического эффекта от этого не будет. Да, на первых этапах такого внедрения это так и происходит, то есть когда мы внедряем совершенно новые подходы, новые технологии, все перестраиваем, это сравнительно дорого получается, но в конечном итоге все эти технологии существенно дешевеют, это такая же история, как с телефонами, как с другими разными устройствами. Мы видим, что техника дешевеет гораздо быстрее, чем мы можем получить регистрационное удостоверение на него. Срок жизни телефона на сегодняшний день до его полноценного устаревания 2-3 года, то есть как только вы берете в руки 3-летний телефон, видите, что половина функций уже не то что медленно работает, загрузить не может, и стоимость совершенно другая. Такая же история с медицинскими технологиями, то есть то, что изначально придумывалось и стоило сравнительно дорого, на сегодняшний день существенно дешевеет, то есть цифровая кардиология имеет прямую тенденцию к удешевлению.

Ксения Ульянова:

Сейчас везде устанавливают кардиокресла, насколько это эффективно? Работает ли это?

Филипп Копылов:

Это чудесный проект, который выполняется Сеченовским университетом совместно с компанией «CardioQVARK», и это кресло мы с ними вместе разработали. Компания Ростех тоже участвовала в этом.

Ксения Ульянова:

Я как раз в университете первый раз протестировала.

Филипп Копылов:

Это крайне интересный проект, который мы реализовали на территории нашей страны, потому что это устройство – одноканальный кардиограф, только с выносными электродами, которые в виде поручней кресла сделаны. Когда вы садитесь на это кресло, вы беретесь за два поручня, там есть два электрода, которые позволяют снять кардиограмму. Эта диаграмма дальше улетает к нам в экспертный центр Сеченовского университета, и дальше на телефон того человека, который снимает кардиограмму, приходит и кардиограмма, и расшифровка к ней специалистов, то есть это вариант удаленного скрининга.

Ксения Ульянова:

Сколько же у вас там врачей сидит?

Филипп Копылов:

В данном случае это 4 врача, которые расшифровывают эту кардиограмму. Сейчас мы в пилотном режиме сделали это исследование в Подмосковье, у нас на сайте можно посмотреть. Во время ассамблеи «Здоровая Москва» за 4 дня мы обследовали почти 1200 человек.

Ксения Ульянова:

Сколько же это врачей, какая была нагрузка?

Филипп Копылов:

Это было не совсем просто, но мы справились. Это был один из немногих стендов на ассамблее, стенд нашего Сеченовского университета, к которому стояла очередь, и люди не боялись потерять час времени в очереди, потому что у нас очередь была в среднем 30-40 человек, чтобы снять кардиограмму и получить это заключение, посмотреть, как эта технология работает. Обследование в первую очередь было направлено на выявление фибрилляции предсердий, мы выявили порядка 30 с небольшим человек, у которых это нарушение ритма было найдено, и дальше уже активно пригласили их к нам на дообследование, чтобы показать, как эта технология может работать. Это тот пример удаленного скрининга, то есть может где угодно кресло стоять, оно не требует оператора, то есть это просто устройство, которое в автономном режиме стоит. Оно может стоять на почте, в банке, в многофункциональном центре, в аэропорту, где угодно, то есть оно не требует медицинского персонала рядом. Все происходит в автоматическом режиме: вы сели, забили номер телефона, забили несколько других параметров, сняли кардиограмму, получили результат, в котором написано нужно или не нужно вам дальше обращаться к врачу. Все занимает 1,5 минуты.

Это крайне перспективная технология, потому что она получилась комбинированной: с одной стороны, это удаленная ситуация, с другой стороны, врач, квалифицированный эксперт видит, что на кардиограмме есть и дает свои рекомендации, нужно или не нужно обращаться к врачу за дополнительной диагностикой или уже за медицинской помощью. То есть это все вместе сошлось в одной и той же технологии, потому что как показала практика и многие исследования в этой области, этот подход оказался на мировом уровне крайне конкурентоспособен.

Я ездил на один из последних больших конгрессов Европейского общества кардиологов, докладывал наши результаты, и там также докладывали наши разные коллеги из разных стран, из Австралии очень продвинутая группа, которая тоже занимается диагностикой удаленной фибрилляции предсердий, в Канаде, Бельгии есть группы, то есть все ноздря в ноздрю идут, чтобы предложить популяционный скрининг, потому что это проблема, когда нужно просеять большое количество людей и найти малое количество людей, но с высоким риском, то есть сконцентрировать эту группу высокого риска, то есть таким цифровым фильтром их просеять и найти этих людей.

Оказалось, что просто сделать устройство мало, это главный тренд, потому что нужно придумать и предложить методологию, как это устройство правильно должно использоваться, чтобы приносить максимальную пользу. Сама по себе передача – это важно, это нужно, то есть сняли кардиограмму, отправили, но выстраивание всей цепочки, чтобы эти данные попадали в нужное место, к врачу, который принимает решение, чтобы можно было этого пациента потом найти, то есть эта цепочка всех действий, весь этот алгоритм — вот это крайне важно, потому что если мы говорим о том, что нам нужно снизить смертность, это сейчас одна из задач социального проекта — снизить смертность от сердечно-сосудистых заболеваний, в частности от инсульта, нужно найти людей высокого риска, на которых направить всю мощь профилактики. Как это сделать? Обследовать всю страну?

Ксения Ульянова:

Это достаточно проблематично, народа у нас много.

Филипп Копылов:

Об этом и речь. Задача обследовать всю страну стоит, сейчас и диспансеризация проводится. Но чтобы выйти на популяционный скрининг какого-либо заболевания, нужны решения, которые находятся в современной парадигме медицины, и очевидно. что это будут удаленные мероприятия, потому что вы не можете кардиолога с кардиографом направить везде и всюду, чтобы он снял всем-всем кардиограмму, всем написал заключение. У нас по многим регионам есть статистика по той же самой ЭКГ или по суточному мониторированию ЭКГ, они не всегда расшифровываются, врачей не хватает, чтобы расшифровать тот массив данных, который они получают.

Ксения Ульянова:

Вроде как искусственный интеллект обещают.

Филипп Копылов:

Вот когда мы доживем до полноценного искусственного интеллекта, тогда и сможем поговорить, но на сегодняшний день, даже на законодательном уровне, искусственный интеллект у нас не может принимать решения, не может давать рекомендации, поэтому пока нам все равно нужно будет, чтобы живой человек заверял эти автоматические решения, поэтому подождем до того момента, когда искусственный интеллект сможет самостоятельно расшифровывать. Это будет очень серьезный вызов и врачам в том числе, когда машина сможет расшифровывать что-либо лучше человека, вот тут начнется самое интересное.

Источник: doctor.ru